Певица Анна Нетребко стала символом Австрии

О значимости тех или иных премьер на Зальцбургском фестивале можно судить по двум вещам: количеству бриллиантов на премьере и толщине театральных программ. Диамантов, впрочем, много всегда. Театральные залы в Зальцбурге открываются за час до представления. Публика съезжается заранее, чтобы пофланировать в свое удовольствие.

На премьеру же «Богемы», где пела Анна Нетребко, прибыла вся европейская аристократия — и генетическая, во главе с принцессой Нидерландов Маргрит, сестрой королевы Беатрикс, и политическая — оба последних президента Германии с женами. Не зря программка у «Богемы» потяжелее и потолще, чем, например, у «Кармен».

Хотя, казалось бы, удельный вес знаменитостей на сцене всюду одинаков. В «Богеме», кроме Нетребко, поет Петр Бечала (Рудольф) и Массимо Кавалетти (Марсель). В «Кармен» — Магдалена Кожена в заглавной партии и Йонас Кауфман — Хосе.

На премьере «Кармен» свистели, на премьере «Богемы» зал сходил с ума. Следом возбудилась и критика. Одни объявили дуэт Нетребко с Бечалой «новой идеальной парой», другие заговорили, что наряду с премьерным шиком зальцбургского фестиваля Нетребко, ныне австрийская гражданка, тоже теперь символ Австрии.

В стороне от светски-гламурных страстей остается собственно постановка «Богемы», где прекрасные голоса сопровождаются бледноватым, без нюансов звучащим оркестром (а ведь за пультом Венского филармонического — известный Даниэль Гатти, возглавлявший до нынешнего года оперу Цюриха). Да и режиссерская работа Дамиано Микиелетто — образец статики: все внимание отдано голосам и почти нет пищи для зрения.

Действие перенесено в нынешний Париж. Здесь и огромная карта современного города, и светофоры, и шоссейные развязки, но всё это только намечено и ни к чему — в художественном смысле — не приводит. Художник Паоло Фантин мог бы придумать что-то необычное, но его хватило только на третий акт: декорация — дорога, резко взмывающая вверх — впечатляет. Но раз режиссер не ставил перед ним осмысленных задач, то и художник отделывается вариациями на вольную тему.

Возможно, таким интеллектуально нейтральным и должен быть спектакль, поставленный ради звезд, тем более что голоса Нетребко и Бечалы способны заворожить. Главное, чтобы залы были полны. Если билеты раскупают до открытия, а спрашивать лишний начинают чуть ли не с утра, остальное неважно. Качество надо измерять финансовым успехом — это правило проникает во многие сферы жизни.

По принципу «Богемы» сделаны многие постановки в Зальцбурге. Но установка на звезд проходит не всегда. Та же «Кармен» поставлена профессиональной танцовщицей Алеттой Коллинз, с некоторых пор ставшей также и оперным режиссером. Ее работы появляются на сцене Ковент-Гарден, но хорошее портфолио не спасает от провалов.

«Кармен» — простодушная иллюстрация к новелле Мериме и последующей ее обработке либреттистами. Пара лишних танцевальных па, со знанием дела введенных Коллинз в спектакль, не превращают его в театральное зрелище. И запоздалая смерть Кармен (та умирает чуть позже, чем предписано либретто) не рождает произведения искусства.

Впрочем, публика «букала» на поклонах не только режиссеру. Досталось и дирижеру Саймону Рэттлу, и особенно его супруге Магдалене Кожене. Конечно, та — не лучший выбор для главной партии. Она может принимать эротично-манкие позы, но для Кармен ей не хватает брутальности, огня. Однако поет-то она честно и чисто, что уж тут так «букать»?

Возможно, причиной подобного приема стали внесценические обстоятельства, а именно история сэра Саймона. Он заявил, что его майское выступление с Берлинским симфоническим оркестром на зальцбургском Пасхальном фестивале будет последним. Крайним же оказался не оркестр, а жена дирижера.